Историк за верстаком — Хартмут Петер

Он жил в ГДР, где был огромный конкурс на место студента-историка в любом вузе. После школы Петер решил поехать учиться в за границу. Так он попал в Краснодар, где парадоксальным образом почувствовал себя гораздо свободнее. При этом занятия в советском университете были похожи на школу: система с классами, поднятием рук, нормированным графиком. Это образование он не считает хорошим.

В 1981 Петер вернулся в ГДР и по распределению попал в университет в городе Галле, где работает до сих пор. Петера назначили заниматься историографией этого Социалистического Интернационала в СССР. Кроме прочего, Петер прочитал все труды Ленина и сделал вывод, что они не имеют отношения науке: сиюминутные политические интересы определяли взгляд Ленина на социал-демократию.

Петер постепенно заинтересовался меньшевизмом и вообще историей русской социал-демократической мысли, особенно в эмиграции. После 1991 года исследовательский фокус Петера резко сдвинулся: он начал изучать компенсации жертвам национал-социализма в Восточной Германии и политику оккупационных нацистских властей.

После 1989 года перед Петером, как и перед всеми другими преподавателями истории в ГДР, встал вопрос: смогут ли они дальше обучать студентовСуществовала комиссия (Петер до сих пор не знает, кто в ней был), которая решала, можно снова ли допустить его до работы. Оценивались в том числе его личные и политические качества: близость к политическим организациям в ГДР, наличие связей со Штази. Возможно, Петеру помогло то, что он еще за несколько лет до большинства своих коллег высказывал критические оценки по поводу восточно-германской системы.

Трансформация Петера из историка ГДР в преподавателя западногерманского университета стала одной из главных тем разговора. Главным изменением была переоценка его работы и его экспертизы. Кроме того, в Западной Германии были своеобразные сообщества — научные школы, а историки из ГДР не принадлежали ни к одной из них. Марксизм-ленинизм, который Петер с коллегами изучали, был после объединения страны, мягко говоря, не в тренде. Кроме того, образовательная система в ГДР была совершенно другой, и студенты в ней обладали куда большей свободой выбора. Наконец, существовала проблема социализации, ведь граждане ГДР жили в достаточно коллективистском обществе, а теперь им пришлось проникаться духом соревновательности и индивидуализма. Эти различия сохраняются в системе немецкого образования, но понемногу сходят на нет по мере того, как историки из ГДР уходят на пенсию. Но они — часть более широкого явления, пост-социалистического менталитета, отголоски которого чувствуются в обществе до сих пор.

Гостя спросили, что он, примерно представляющий себе устройство российского образования, думает: что можно улучшить, заимствовав преимущества немецкой системы. Он ответил, что сейчас университеты западного типа — в первую очередь исследовательские центры, а в русских вузах на первом месте образовательные задачи (а исследованиями занимаются больше другие академические институции). Второе, что стоило бы заимствовать — академические свободы: выбор методов преподавания, тем для изучения и самоуправление. О студенческом самоуправлении поговорили отдельно.

Петер сказал, что если бы не ценил высоко работу «Мемориала», то не оказался бы на этом интервью. В Германии про исследовательскую деятельность организации знает мало кто, куда более известна ее правозащитная ипостась.

Организаторы цикла «Историк за верстаком» — Вольное историческое общество и Международный Мемориал. Руководители проекта и ведущие — Константин Морозов и Никита Соколов.